Шри – это уважительный титул, переводящийся как святой. Юктешвар – соединившийся с Ишварой. Гири – «гора», классификационное определение одной из десяти ветвей Ордена Свами. Информацию о жизни и деятельности Шри Юктешвара Гири можно почерпнуть в его книге «Святая наука» (Kaivalya Darsanam / The Holy Science) и в книге «Автобиография Йога», написанной его учеником Парамахансой Йоганандой. Краткая биография Учителя, рассказанная им при приеме Йогананды в ашрам в 1910 году, такова:

В 1884 году Шри Юктешвар стал учеником Лахири Махасайи, который посвятил его в крийя-йогу. В 1894 году Шри Юктешвар встретил в Аллахабаде своего парамгуру – Гуру Лахири Махасайи Махаватара Бабаджи, который повелел ему написать книгу об общности всех мировых религий. На этой встрече Махаватар Бабаджи также даровал Шри Юктешвару титул «Свами».

Признание заслуг Шри Юктешвара со стороны Божественного Бабаджи подчёркивает особую важность деятельности Шри Юктешвара Гири и позволяет правильно воспринять другие факты его биографии. «Автобиография Йога» содержит повествование Парамахансы Йогананды об этом примечательном событии:

«– Учитель, вы когда-нибудь встречали Бабаджи?

…. – Три раза я был благословен лицезрением бессмертного гуру. Наша первая встреча произошла в Аллахабаде на кумбха мела.
Религиозные праздники, устраиваемые в Индии с незапамятных времен, известны как кумбха мела, они постоянно сохраняли духовные цели в поле зрения масс. Миллионы набожных индусов собираются раз в двенадцать лет для того, чтобы встретиться с садху, йогами, свами и аскетами всякого рода. Есть много отшельников, которые никогда не покидают своих уединенных убежищ, исключая лишь посещение мела (ярмарки), чтобы даровать свое благословение мирским мужчинам и женщинам.

«Во время первой встречи с Бабаджи я еще не был свами, – продолжал Шри Юктешвар, – но уже получил посвящение в крию от Лахири Махасая. Он надоумил меня посетить мела, собиравшуюся в январе 1894 года в Аллахабаде. Я впервые видел кумбха и был немного ошеломлен шумом и гомоном толпы. Ищущим взглядом озираясь по сторонам, я не заметил ни одного лика озаренного учителя. Перейдя через мост, на берегу Ганга я заметил одного знакомого, стоящего поблизости и протягивающего чашу нищего».
«О, этот базар не что иное, как хаос шума и нищих, – разочарованно подумал я. – Я не удивлюсь, если западные ученые, терпеливо расширяющие границы своего познания для практического блага человечества, милее Богу, чем эти бездельники, исповедующие религию, но больше всего думающие о подаянии».
Мои размышления по поводу социальных реформ были прерваны голосом саньясина, остановившегося предо мной.

– Господин, – сказал он, – вас зовет один святой.
– Кто он?
– Подойдите и посмотрите сами.
Не без колебания последовав этому лаконичному совету, я вскоре оказался около дерева, ветви которого укрывали гуру с небольшой группой учеников. Необычный с виду учитель, светлый, с темными, но яркими глазами, поднялся при моем приближении и обнял меня.
– Добро пожаловать, свамиджи, – нежно сказал он.
– Господин, – настойчиво возразил я, – я не свами.
– Те, которым я божественно указал даровать титул свами, никогда не отвергают его.
Святой обратился ко мне просто, но в словах его звучала глубокая уверенность истины, и я был тут же охвачен волной духовного блаженства. Улыбнувшись внезапному возвышению в древний монашеский орден, я склонился у стоп явно великой и ангельской сущности в образе человека, воздавшего мне такую честь.
Бабаджи – а это был именно он – жестом показал мне на место под деревом рядом с собой. Он был крепок и молод и походил на Лахири Махасая. Хотя я часто слышал о необычайном сходстве внешности двух учителей, оно не поразило меня. Бабаджи способен воспрепятствовать возникновению любой конкретной мысли в уме человека. Видимо, великий гуру хотел, чтобы я чувствовал себя непринужденно в его присутствии и не был одержим благоговейным страхом, узнав, кто он.

– Что ты думаешь о кумбха мела?
– Я весьма разочарован увиденным, господин, – сказал я и поспешно добавил: – Пока не встретился с вами. Святые и эта суета как-то не подходят друг другу.
– Дитя мое, – сказал учитель, хотя на вид я был в два раза старше его, – за ошибки многих не осуждай всего. Все на земле смешанной природы, как смесь сахара с песком. Будь как мудрый муравей, который отбирает лишь сахар, а песок оставляет нетронутым. Хотя многие садху, находящиеся здесь, еще блуждают в иллюзии, тем не менее мела благословлена немногими осознавшими Бога.
Ввиду своей собственной встречи с этим возвышенным учителем я охотно с ним согласился.
– Господин, – заметил я, – мне думалось о людях науки Запада, намного превосходящих разумом большинство из собравшихся здесь, они живут в далекой Европе и Америке, исповедуя разные веры и не ведая о подлинном значении такого мела, как теперешний. Это люди, которые могли бы извлечь огромную пользу из встреч с учителями Индии. Но, несмотря на высокие интеллектуальные достижения, многие представители Запада преданы неприкрытому материализму. А другие, знаменитые в науке и философии, не признают единую основу разных религий. Вера их служит непреодолимым барьером, грозящим отделить их от нас навсегда.

– Я видел, что Запад тебя интересует так же, как и Восток. – На лице Бабаджи отразилось одобрение, – Я чувствовал, как сердце твое болит за всех людей, восточных или западных. Именно поэтому я и призвал тебя сюда. Восток и Запад должны найти золотую середину – путь активности в соединении с духовностью, – продолжал он. – Индии есть чему поучиться у Запада в отношении материального прогресса, в свою очередь, Индия может научить Запад универсальным методам, благодаря которым он будет в состоянии упрочить религиозные убеждения на неколебимых основах йогической науки. Ты, свамиджи, должен сыграть определенную роль в наступлении гармоничного взаимообмена между Востоком и Западом. Через несколько лет я пошлю тебе одного ученика, которого ты сможешь обучать для распространения йоги на Западе. Вибрации множества духовно ищущих душ оттуда текут ко мне. Я чувствую потенциальных святых в Америке и Европе, ожидающих пробуждения».

В этом месте рассказа Шри Юктешвар обратился ко мне и, посмотрев в глаза, сказал, улыбаясь в свете луны:
– Сын мой, ты и есть тот самый ученик, которого несколько лет назад Бабаджи обещал мне послать.
Я был счастлив узнать, что Бабаджи направил мои стопы к Шри Юктешвару, но мне все-таки было трудно представить себя на далеком Западе, вдали от любимого гуру и простого мира его уединенного жилища.
«Потом Бабаджи заговорил о Бхагавадгите, – продолжал Шри Юктешвар, – к моему удивлению, несколькими словами похвалы он показал, что ему был известен факт написания мною толкования Гиты».
– По моей просьбе, свамиджи, сделай, пожалуйста, еще одно дело, – сказал великий учитель, – не напишешь ли ты небольшую книгу о единой основе Христианского и Индусского Писания? Покажи параллельными ссылками, что вдохновенные сыны Божии говорили одни и те же истины, не затуманенные сектантскими разногласиями людей.
– Магарадж, – неуверенно возразил я, – в состоянии ли я буду выполнить это указание?
Бабаджи тихо засмеялся.

– Сын мой, к чему сомнение? – уверенно сказал он. – Чьих рук все это дело и кто свершитель всех действий? Что бы Господь ни побудил меня сказать, это обязательно претворится в жизнь как Истина.
Я счел себя уполномоченным на это благословением святого и согласился написать книгу. Чувствуя, что пора уходить, я неохотно поднялся со своего сиденья из листьев.
– Ты знаешь Лахири? – спросил учитель, – Он великая душа, не правда ли? Расскажи ему о нашей встрече. – Затем он передал мне весть для Лахири Махасая.

Когда я скромно преклонил колени, прощаясь, святой по-доброму улыбнулся.
– После того как книга будет закончена, я навещу тебя, – пообещал он. – А пока до свидания.
На следующий день я оставил Аллахабад и сел на поезд в Бенарес. Придя домой к моему гуру, я без промедления рассказал историю о чудесном святом на кумбха мела.
– О, неужели ты не узнал его? – В глазах Лахири Махасая играли смешинки. – Я вижу, что ты не мог узнать, так как он воспрепятствовал тебе. Он и есть мой несравненный гуру, небесный Бабаджи!
– Бабаджи! – повторил я, охваченный благоговейным трепетом. – Йогический Христос Бабаджи! Видимый невидимый спаситель Бабаджи! О, если бы я мог вернуть прошлое и еще раз побыть в его присутствии, чтобы ощутить блаженство у его лотосных стоп!

– Ничего, – утешительно сказал Лахири Махасая. – Он же обещал повидать тебя вновь.
– Гурудев, божественный гуру просил передать вам весточку: «Скажи Лахири, что запас силы на эту жизнь истощается, он почти кончился».
Едва я произнес эти загадочные слова, тело Лахири Махасая затрепетало, как от электрического разряда. …Три часа прошло в молчании. Потом Лахири Махасая вернулся к своей естественной бодрой манере поведения и тепло обратился к каждому из чела. Все облегченно вздохнули.
По реакции учителя я понял, что весть Бабаджи, несомненно, была сигналом, по которому Лахири Махасая узнал, что тело его скоро умрет. Внушавшее ужас молчание доказывало, что мой гуру, контролируя свою сущность, отсек последнюю ниточку привязанности к материальному миру и ушел в вечно живое тождество в Духе. Замечание Бабаджи выражалось иными словами: «Я всегда буду с тобой».

Хотя Бабаджи и Лахири Махасая были всеведущи и не имели необходимости общаться друг с другом через меня или кого-либо иного, но великие часто снисходят до исполнения той или иной роли в человеческой драме. Время от времени они передают пророчества через посланцев обычным путем, для того чтобы впоследствии у широкого круга людей, узнавших об этом, осуществление этих слов могло вызвать большую веру в Бога.

Вскоре я оставил Бенарес и в Серампуре взялся за работу над книгой о Писаниях, о которой просил Бабаджи, – продолжал Шри Юктешвар. – Не успел я приняться за дело, как уже был в состоянии сочинить стих, посвященный бессмертному гуру. Мелодичные строки без усилий текли из-под пера, хотя никогда ранее я не брался за санскритскую поэзию. В ночной тиши я занялся сравнением Библии и Писаний Санатана дхармы. Приводя слова благословенного Господа Иисуса, я показывал, что учения Его по существу едины с откровениями Вед. К моему утешению, книга Святая наука была закончена в короткое время, это привело меня к пониманию, что такая скорость была следствием милостивого благословения моего парамгуру магараджа.

Утром, после своих литературных усилий, – продолжал учитель, – я отправился сюда на Рай гхат, чтобы искупаться в Ганге. Гхат был пуст, и я немного постоял, наслаждаясь живительным покоем. После погружения в искрящиеся воды я собрался домой. Единственным звуком в тишине было шуршание и шлепанье в ритм каждому шагу омытой в Ганге ткани. Когда я прошел мимо большого баньянового дерева у реки, какой-то сильный импульс заставил меня оглянуться. Там, в тени баньяна, в окружении нескольких учеников сидел великий Бабаджи!
– Приветствую тебя, свамиджи! – прозвучал чарующий голос учителя, убедив меня, что я не сплю. – Я вижу, ты успешно завершил работу над книгой. Как я и обещал, я здесь, чтобы поблагодарить тебя.
С бьющимся сердцем простерся я у его стоп.

– Парам-гуруджи, – умоляюще сказал я, – не почтите ли вы и ваши чела своим присутствием мой находящийся поблизости дом?
Высочайший гуру, улыбаясь, отказался.
– Нет, дитя, – сказал он, – мы люди, которым нравится тень деревьев, это место для нас вполне удобно.
Подождите пожалуйста, немного, учитель, – я умоляюще взглянул на него, – Я мигом вернусь с кое-какими сладостями.
Когда через несколько минут я вернулся с блюдом различных лакомств, увы, баньян более не укрывал своей тенью небесную группу. Я все обыскал вокруг гхата, но сердцем знал, что маленькая группа уже улетела на крыльях эфира.

Я обиделся до глубины души. «Если даже мы снова встретимся, то не стану с ним разговаривать, – уверял я себя. – С его стороны нехорошо было оставить меня так внезапно». Это была, конечно, обида любви, и ничто иное. Несколько месяцев спустя я посетил Лахири Махасая в Бенаресе. Когда я вошел в его маленькую гостиную, гуру, улыбаясь, сказал:

– Заходи, Юктешвар. Не встретил ли ты только что на пороге моей комнаты Бабаджи?
– Да неужели? Нет, не встретил, – удивленно ответил я.
– Иди сюда, – Лахири Махасая мягко коснулся моего лба, и я тут же увидел у двери фигуру Бабаджи, подобную цветущему лотосу.

Я вспомнил прежнюю обиду и не поклонился. Божественный гуру смотрел на меня непроницаемым взглядом:
– Я тебе неприятен? – Господин, как же мне будет приятно? – ответил я. – Из воздуха вы появились с вашей магической группой и в воздухе рассеялись.
– Я сказал тебе, что увижусь с тобой, но не говорил, сколь долго я с тобой пробуду, – тихо рассмеялся Бабаджи. – Уверяю, ты был так возбужден, что от взрыва твоего неистовства я совсем растворился в эфире.

Меня сразу удовлетворило это нелестное разъяснение. Я склонился к его стопам, всевышний гуру доброжелательно похлопал меня по плечу.
– Дитя мое, ты должен больше медитировать, – сказал он. – Взгляд твой еще небезошибочен – ты не можешь видеть меня за солнечным светом. – С этими словами, сказанными голосом небесной флейты, Бабаджи исчез в скрытом сиянии.
– Это было одно из последних моих посещений Бенареса, имевшее целью увидеть любимого гуру, – заверил Шри Юктешвар. – Как и предсказал Бабаджи на кумбха мела, воплощение домохозяина Лахири Махасая приближалось к завершению».

Таким образом, две первые встречи Шри Юктешвара Гири с Бабабджи были связаны с написанием книги «Святая наука», которой Бабаджи придавал очень важное значение. Как заявил автор в предисловии к изданию, «цель настоящей книги – продемонстрировать идеальное согласие, лежащее в основе различных религий, и помочь их действительному объединению. …Эта книга делится на четыре раздела, в соответствии с четырьмя стадиями в развитии знания»:

Четыре раздела обрамляются введением и заключением.

Со слов автора, «метод изложения, принятый мною в книге, сводится к следующему: во–первых, приводится формулировка того или иного утверждения восточных мудрецов в ее принятой форме на языке санскрит; во–вторых, дается ее перевод, комментарий и сопоставление с соответствующими местами священных писаний Запада. Этим путем я старался показать, что между учениями Востока и Запада нет никаких заметных расхождений, не говоря уже о каких бы то ни было противоречиях». «Святая наука» написана «в таком стиле по указанию моего Парамгурудэвы».

В результате, по мнению Йогананды, «благодаря духовной прозорливости Гйянаватара Шри Юктешвара, выраженной в предлагаемой читателю книге, оказалось возможным установить полнейшее согласие между трудной для понимания Книгой Библии (Евангелия) «Откровение» и учением индийской философской системы Санкхья».

В книге также содержится подробный анализ принципа действия мировых циклов («юг»), в соответствии с которыми развивается человечество, и расчет продолжительности юг, отличающийся от классической трактовки, приведенной в «Тайной Доктрине» Е. П. Блаватской. Для современных людей станет утешением вывод Шри Юктешвара о том, Кали-Юга закончилась приблизительно в 1699 г. н. э. и сменилась Двапара-Югой, которая продлится примерно до 4099 г. н. э., – а значит, впереди нас ждёт духовный подъём.

Как утверждает «Святая наука», Солнце, имея некоторую звезду в качестве своего двойника, вместе с планетами и их спутниками обращается со своим двойником вокруг общего центра масс с периодом примерно в 24000 земных лет — астрономическое явление, служащее причиной обратного движения точек равноденствий по Зодиакальному кругу. Кроме этого движения Солнце участвует также в другом движении: оно обращается вокруг Великого Центра, именуемого Вишну–Набхи; последний является местонахождением творческой силы — Брахмы — магнетизма Вселенной. Брахма управляет дхармой — ментальной силой внутреннего мира.

Когда Солнце приходит в точку, расположенную наиболее близко к Великому Центру (а это событие имеет место, когда точка осеннего равноденствия оказывается в знаке Овна), то дхарма — ментальная сила — развивается настолько, что человек оказывается в состоянии легко понимать всё, даже тайны Духа. В течение следующих 12 000 лет Солнце удаляется от Великого Центра, и, когда точка осеннего равноденствия оказывается в знаке Весов, человек оказывается не в состоянии понимать что–либо за пределами грубой материи (это время является апогеем Кали-Юги). Согласно «Святой науке», во время Кали-Юги ментальная сила — дхарма — имеет самое низкое значение и составляет лишь одну четверть от максимально возможного. Точно таким же образом, когда Солнце в дальнейшем своем движении вокруг Великого Центра начинает приближаться к ближайшей к этому Центру точке своей орбиты, ментальная сила — драхма — начинает возрастать. Каждый из периодов в 12000 лет производит радикальные изменения как во внешнем — грубоматериальном — мире, так и во внутреннем — интеллектуальном.

С 11501 года до н. э., когда точка осеннего равноденствия только что вступила в созвездие Овна, Солнце начало удаляться от той точки своей орбиты, которая находилась на наименьшем расстоянии от Великого Центра. Спустя 12 000 лет, около 500 года нашей эры, наступил самый темный отрезок как собственно Кали–Юги, так и всего цикла, охватывающего 24000 лет. И, действительно, история подтверждает точность этих расчетов, выполненных древними индийскими риши; она отмечает также, что в этот период во всех странах господствовали невероятное невежество и страдания людей.

С 499 года нашей эры Солнце стало приближаться к Великому Центру. В соответствии с этим и интеллект человека в своем развитии постепенно пошел на подъем. Однако в течение 1100 лет начавшейся восходящей ветви Кали–Юги, то есть вплоть до 1599 года нашей эры, интеллект человека все еще оставался на низком уровне, пока не началась эпоха Двапара-Юги. Дхарма — ментальная сила — претерпевает за период Двапара-Юги развитие до более высокой ступени и достигает половины возможной величины; человеческий интеллект способен в это время постичь сущность тонкой материи, а именно: сущность различных видов электричества и тех его характеристик, которые лежат в основе строения внешнего мира. Затем наступит третья стадия, Дхарма в этот отрезок времени достигнет ещё более высокого уровня развития: человеческий интеллект станет способным понимать Божественный магнетизм — источник всех электрических сил, от которых зависит существование Вселенной. Трета-Юга сменится Сатья–Югой.

Как писал Шри Юктешвар Гири в 1894 году, «в 1899 году закончится начальный переходный период Двапара–Юги длительностью в 200 лет — её Двапара–сандхи — и начнется собственно Двапара–Юга, которая будет длиться 2000 лет и принесет человечеству ясное понимание всех электрических явлений, электрических сил и их характеристик».

Мы является свидетелями исполнения этого пророчества. Трактовка юг в «Святой науке» менее известна, чем трактовка в «Тайной Докрине» Е. П. Блаватской, но подтверждается самой жизнью. Учитывая, что наука о циклах очень сложна и есть много разных циклов, которые накладываются друг на друга, целесообразно признать и соединить обе трактовки циклов развития человечества — Шри Юктешвара, книгу которого благословил Бабаджи, и Е. П. Блаватской, которой диктовали «Тайную Доктрину» Великие Махатмы. Несомненная польза трактовки Шри Юктешвара для современных людей в том, что эта трактовка поддерживает теории о переходе современного человечества в новую эпоху. Оптимизм внушают слова автора книги об ошибочности выводов некоторых ученых «что продолжительность Кали–Юги составляет 432000 лет, из которых к сегодняшнему моменту (1894 г. нашей эры) уже прошло 4994 года и остается еще 427006 лет. Какой печальный прогноз! Впрочем, к счастью ошибочный…»

Деятельность Шри Юктешвара Гири была очень разносторонней. Кроме написания вышеупомянутых книг и постоянной духовной работы, практикования крийя-йоги он создал два ашрама: сначала превратил свой большой двухэтажный семейный дом в Серампуре в ашрам под названием «Приядхам», а в 1903 году основал ашрам в приморском городе Пури, назвав его «Карар Ашрам». В ашрамах Шри Юктешвар обучал студентов и основал организацию под названием «Садху Сабха».

Интерес к образованию привел к тому, что Шри Юктешвар разработал учебную программу для школ по предметам физики, физиологии, географии, астрономии и астрологии. Он также написал книгу для бенгальцев по изучению базового английского и хинди под названием «Первая книга» и написал основную книгу по астрологии. Позже он заинтересовался образованием женщин, что в то время было редкостью в Бенгалии. Юктешвар был особенно искусен в Джйотише (индийской астрологии) и предписывал своим ученикам различные астрологические драгоценные камни и браслеты. Он также изучал астрономию и естественные науки, о чем свидетельствует формулировка его теории Юг в «Священной науке».

Парамаханса Йогананда, о появлении которого Шри Юктешвара предупредил сам Бабаджи, встретил своего Гуру в семнадцатилетнем возрасте и следующие десять лет до 1920 года провел в ашрамах Шри Юктешвара Гири, обучаясь крийя-йоге, медитации и совершенствуясь в постижении Бога. После этого в 1920 году, подготовленный Учителем к выполнению своей миссии и постоянно получая его зримую и незримую поддержку в течение всей жизни, Йогананда направился в США для распространения крийя-йоги на западе и объединения западной и восточной цивилизации под эгидой высокой духовности.

Йогананда так описывал своего Гуру:

«Шри Юктешвар был и свами, и йог. Свами, формально будучи монахом благодаря связи с древним орденом, не всегда является йогом. Всякий, кто практикует какую-либо научную технику контакта с Богом, – йог. Он может быть женат или не женат, может быть мирским человеком или членом формальных религиозных объединений.
Свами может выбрать следование по пути лишь холодного рассудка, сурового отречения, йог же включает себя в определенный постепенный процесс, благодаря которому его тело и разум дисциплинируется, а душа освобождается. … Йога во всей истории Индии создавала людей, становящихся подлинно свободными, истинно Христоподобными.

…свами следуют заповедям человеческого братства. Его цель – полное единство с Духом. Наполняя свое бодрствующее и спящее сознание мыслью «я – Он», он удовлетворенно странствует по миру, но не от мира. Только так он может оправдать титул свами, то есть того, кто стремится достичь единения со Сва, или Я».

«Учитель никогда не заявлял высокомерно: «Я предрекаю, что такое-то и такое-то событие непременно случится тогда-то! – Он скорее мягко намекнул бы: – Не думаешь ли ты, что это может произойти?» Но его простая речь таила в себе пророческую силу. Он не отказывался от высказанных мыслей, его слегка завуалированные слова никогда не оказывались ошибочными.
Шри Юктешвар был весьма сдержан и прозаичен в поведении. Не бывало у него туманных или безрассудных мечтаний. Ноги его твердо стояли на земле, а голова находилась в самых высоких небесах. Практичные люди вызывали его восхищение. «Святость – не глупость! Божественное восприятие не является неприспособленностью! – говорил он. – Активное выражение добродетели дает начало острейшему уму».
Гуру очень неохотно говорил о сверхфизических сферах, его единственной «чудесной» аурой была аура совершенной простоты. В разговоре он избегал упоминаний о чем-либо поразительном; в поступках же он свободно выражал себя. Другие учителя много толковали о чудесах, но не могли ничего проявить. Шри Юктешвар редко упоминал о тонких законах господствующих в мире, но тайно оперировал ими по собственной воле.
«Человек осознания не станет совершать никакого чуда, пока не получит внутренней санкции, – пояснял учитель. – Бог не желает, чтобы тайны Его творения раскрывались без разбора. Кроме того, каждая личность в мире имеет неотъемлемое право на проявление свободной воли. Святой не станет покушаться на эту независимость».

У меня возникло понимание, что не существует препятствий, кроме духовного безделья.
Я всегда чувствовал трепет от прикосновения к святым стопам Шри Юктешвара. Йоги учат, что ученик духовно магнетизируется при почтительном контакте с учителем; порождается некий тонкий ток. Нежелательные процессы в мозгу поклоняющегося как бы «прижигаются», рутина его мирских тенденций благотворно разрушается. По крайней мере, на мгновение тайные покровы майи могут приподняться, давая проблеск ощущения реальности блаженства. Когда бы я ни преклонил колена перед гуру на индийский лад, мое тело ощущало огонь очищения.
«Даже когда Лахири Махасая молчал, – говорил мне учитель, – или беседовал не на строго религиозные темы, я обнаруживал, что, тем не менее, он передавал мне невыразимое знание».
Шри Юктешвар действовал на меня таким же образом. Если я приходил озабоченным или безразличным, настроение незаметно улучшалось. Целебный покой нисходил на меня при одном лишь виде гуру. Каждый день с ним был новым опытом радости, мира и мудрости. Я никогда не видел его введенным в заблуждение или эмоционально опьяненным алчностью, возбуждением, гневом или какой-нибудь иной из человеческих привязанностей.

Время от времени какой-нибудь новый ученик выражал сомнение в том, что достоин заниматься практикой йоги.
«Забудь прошлое, – обычно утешал Шри Юктешвар. – Прошлые жизни всех людей омрачены многими постыдными эпизодами. Поведение человека всегда ненадежно, пока он не укрепится в божественном. Если, несмотря ни на что, ты совершаешь духовное усилие, в будущем все станет лучше».
В ашраме учителя всегда были юные чела (ученики). Их духовное и интеллектуальное воспитание было делом его жизни: даже незадолго до того, как оставить этот мир, он принял в обитель двух шестилетних мальчиков и юношу шестнадцати лет, заботливо и твердо направляя всех, кто пришел под его начало. …Шри Юктешвар редко просил других оказать ему личную услугу и не принял бы помощь ученика, если тот не был искренне и добровольно готов оказать ее. Учитель мог сам стирать свою одежду, если ученикам случалось забыть об этой привилегированной работе.

… Гуру бегло говорил по-английски, по-французски, на хинди и бенгали, его санскрит был превосходен. Он терпеливо обучал юных учеников сокращенным путям, остроумно изобретенным для изучения английского языка и санскрита. Учитель не был страстно привязан к телу, проявляя к нему лишь разумное внимание. Бесконечное, говорил он, должным образом проявляется через физическое и умственное здоровье, при этом не одобрял никаких крайностей.

…Шри Юктешвар советовал ученикам быть живой связью западных и восточных добродетелей. По-западному пунктуальный во внешних привычках, внутренне он был духовным Востоком, ценя прогрессивные ценные, здоровые стороны Запада и религиозные идеалы, издревле приносившие славу Востоку.
Сторонник совершенства, учитель был весьма строг к чела, как в важных вопросах, так и в тонких нюансах повседневного поведения.

…Интуиция Шри Юктешвара была столь всепроникающей, что он часто, не обращая внимания на говорившееся вслух, прямо отвечал на невысказанные мысли. Человеческие слова и мысли зачастую могут быть противоположны. «С помощью внутренней тишины, – говорил гуру, – за путаницей человеческого многословия старайтесь чувствовать мысль».

… Гуру свободно общался с учениками и мужского, и женского пола, относясь к ним, как к детям. Сознавая их душевное равенство, он не делал различия и не проявлял пристрастия.
«Во сне вы не знаете, мужчина вы или женщина, – говорил он. – Точно так же, как мужчина, исполняющий роль женщины, не становится женщиной, так и душа, исполняющая роль мужчины и женщины, не имеет пола, ибо она неизменный, неограниченный образ Бога».
…За исключением Священных Писаний, Шри Юктешвар читал мало. Тем не менее он был знаком с позднейшими открытиями и прочими успехами науки. Блестящий собеседник, он наслаждался обменом мнениями со своими гостями на бесчисленные темы. Непринужденное остроумие и веселый смех гуру оживляли любую беседу. Часто пребывая серьезным, он никогда не был мрачен. «Чтобы искать Господа, вовсе не нужно искажать свое лицо, – говорил он, перефразируя Библию. – Помните, что обретение Бога будет означать погребение всех скорбей».
Многие из философов, профессоров, юристов и ученых, приходя в первый раз, ожидали встретить ортодоксального приверженства религии. Высокомерная усмешка, проблеск забавной терпимости случайно выдавали, что вновь пришедшие ожидали не более чем нескольких набожных банальностей. Но поговорив со Шри Юктешваром и обнаружив его глубокое проникновение в их специальные области знания, гости уходили крайне неохотно.
Гуру обычно был вежлив и приветлив к гостям, его гостеприимство даровалось с чарующей сердечностью. Но закоренелые эгоисты получали иногда очень сильное потрясение. Они наталкивались либо на холодное равнодушие, либо на непреодолимое противодействие учителя – лед и сталь!
Один известный химик однажды скрестил шпаги с Шри Юктешваром. Он не допускал существования Бога, поскольку наука не открыла способов Его обнаружения.
– Итак, вам по необъяснимой причине не удавалось выделить Высшую Силу в пробирках! – взгляд учителя был суров. – Я рекомендую один неслыханный эксперимент: неослабно проследите за вашими мыслями в течение полных суток. Затем более не удивляйтесь отсутствию Бога.

– Я жду, чтобы услышать вас, – сказал Шри Юктешвар вопрошающим тоном, как если бы царило молчание. Пандит был в недоумении. Гуру продолжал: – Цитат здесь было предостаточно, – слова учителя обрадовали меня, находившегося на почтительном расстоянии от посетителя. – Но какой оригинальный комментарий можете предложить вы, исходя из неповторимости собственной жизни? Какой священный текст вы усвоили и сделали сутью своего существа? Какими путями эти вневременные истины обновили вашу природу? Удовлетворяет ли вас пустое механическое повторение слов других людей?
– Я сдаюсь! – огорчение пандита было забавно. – У меня нет внутреннего осознания.
Может быть, в первый раз он понял, что умелая расстановка запятых не заполнит духовную пустоту».

Человек, объединивший своё сознание с Божественным, которому титул «свами» был дарован самим Махаватаром Бабаджи, обладал многими «сверхъестественными» способностями по управлению материей, о которых можно только догадываться. В качестве примера можно привести рассказ Йогананды о его исцелении Учителем от смертельной болезни – азиатской холеры. Как впоследствии понял Йогананда, учитель за несколько дней знал о приближающемся событии, задержал ученика в ашраме для чудесного избавления от смерти и исцелил его после появления симптомов болезни.

«…Поскольку Шри Юктешвар никогда не пренебрегал своим общественным долгом, он поручил Канаи сходить к врачу и известить моего дядю.

– Учитель, – запротестовал я слабым голосом, – только вы можете исцелить меня, кроме того, для любого доктора я уже безнадежен.

– Дитя мое, ты храним Божьей милостью. О докторе не беспокойся, он не застанет тебя в этом состоянии, ты уже исцелен.

С этими словами гуру мучительная боль оставила меня. Я слабо приподнялся.

Скоро пришел доктор и тщательно обследовал меня.
– Ты выглядишь так, будто перенес самое худшее, что только возможно, – сказал он. – Я возьму с собой несколько проб для лабораторных исследований.
Следующим утром он поспешно явился. Я сидел в хорошем настроении.
– Ну и ну, вот ты улыбаешься и разговариваешь, словно и не сталкивался со смертью. – Он мягко похлопал меня по руке. – Честно говоря, после того как по анализам была установлена азиатская холера, я и не надеялся застать тебя в живых. Молодой человек, уверен, ты счастливчик, имея такого гуру с божественными целительными силами!»

Чудесами сопровождалась как земная жизнь Учителя, так и его уход из жизни (махасамадхи), который Шри Юктешвар Гири совершил 9 марта 1936 года в возрасте 80 лет в своём приморском ашраме в Пури. Готовясь к этому событию, в 1935 году он вызвал Йогананду из Америки и передал ему управление ашрамами и продолжение дела своей жизни.

Ученик оставил такие воспоминания о тех днях: «10 марта я исполнил все торжественные обряды. Шри Юктешвар был зарыт в землю в саду своего ашрама в Пури: свами его обители совершили при этом древние обряды. Позднее из дальних и ближних мест стали прибывать ученики, дабы почтить своего гуру в празднество весеннего равноденствия.

Крупнейшая газета Калькутты «Амрита Базад Патрика» в следующем своем сообщении нарисовала такой портрет гуру:

«21 марта в Пури были совершены погребальные церемонии «Бхандара» в память Шримат Свами Шри Юктешвара Гири Махараджа, скончавшегося в возрасте восьмидесяти одного года. Для совершения обрядов в Пури прибыли многие ученики.
Один из лучших истолкователей «Бхагавадгиты» Свами Махараджа был великим учеником Йогараджи Шри Шияма Чаран Лахири Махасайя из Бенареса. В Индии свами Махарадж основал несколько центров Йогода Сатсанга (Общества самопознания). Он был источником вдохновения того движения Йоги, которое было перенесено на Запад его главным учеником свами Йоганандой. Именно пророческие способности и глубокое прозрение Шри Юктешвараджи вдохновили свами Йогананду на его дело – пересечь океан и распространить в Америке весть учителей Индии.

Его толкование «Бхагавадгиты» и других писаний свидетельствует о том, что Шри Юктешвар глубоко понимал не только восточную, но и западную философию; они остаются словом, отверзающим очи, в единении Востока и Запада. Веря в единство всех религиозных верований, Шри Юктешвар Махараджа создал Садху Шабха (общество святых), действующее в сотрудничестве с руководителями различных сект и вероисповеданий для внедрения в религии научного духа. В момент ухода он назначил свами Йогананду своим преемником на посту президента Садху Шабха.
«Поистине, сегодня, с уходом такого человека Индия обеднела. И пусть те, кто имел счастье личного общения с ним, пробудят в себе истинный дух индийской культуры и садханы, олицетворением которого был он»».

Этими вдохновляющими словами был отмечен уход из жизни великой личности, а вслед за тем была победа над смертью – воскрешение, подобное воскрешению Христа. Шри Юктешвар Гири осознанно покинул тело в махасамадхи и затем явился в физическом теле к своим ученикам, как ранее являлся его Великий Гуру Лахири Махасайи.

В «Автобиографии Йога» описаны две встречи учеников со Шри Юктешваром, произошедшие после его ухода в махасамадхи. Одна встреча – с Йоганандой, которую тот подробно передал в своей книге (здесь приводится краткий фрагмент из книги), другая – с ученицей по имени Ма. Встреча с Йоганандой случилась перед его очередным отплытием в Америку, запланированным на июнь 1936 года.

««Господь Кришна!» В мерцающем сиянии передо мною явилась прекрасная форма аватара, когда я сидел в своей комнате в бомбейском отеле «Риджент». Я смотрел на улицу из своего распахнутого окна на четвертом этаже – и неизгладимое видение внезапно появилось передо мною, сверкая поверх крыши высокого здания на противоположной стороне улицы.

Божественная фигура сделала мне знак, улыбнулась и приветливо кивнула. Я не мог понять, в чем заключается смысл этого послания Господа Кришны, и он исчез с жестом благословения. Я ощутил чудесный подъем духа и почувствовал, что это видение предвещает какое-то духовное событие. Мое путешествие на Запад пришлось на некоторое время отложить. Вернувшись в Бомбей после повторного посещения Калькутты и Пури, я получил приглашения на несколько публичных выступлений.

В три часа дня 19 июня 1936 г., ровно через неделю после видения Шри Кришны, я сидел на кровати в том же самом отеле. Внезапно божественное сияние прервало мою медитацию. Перед моими широко открытыми от изумления глазами комната преобразилась в какой-то странный мир, и солнечный свет засверкал с поражающим великолепием.
Волны восторга поглотили все мое существо, когда я увидел, что предо мной во плоти и крови возникла телесная форма Шри Юктешвара!

– Сын мой! – произнес нежно учитель с ангельской чарующей улыбкой на лице.
Впервые в жизни я не склонился к его ногам для приветствия, а внезапно бросился вперед и жадно обхватил его руками. Непередаваемый момент! Душевная боль прошедших месяцев была более чем достаточно оплачена неудержимой волной блаженства, нахлынувшей на меня в ту минуту…

– Но это действительно вы, учитель, тот же самый Лев Господень? Что это за тело у Вас? Похоже ли оно на то, которое я зарыл под жесткими песками Пури?
– Да, дитя мое, я все тот же. Это тело – из плоти и крови. Хотя я вижу его, как эфирное, твоему зрению оно представляется физическим. Из атомов космоса я создал совершенно новое тело, в точности такое же, как и физическое тело космической иллюзии, которое ты оставил под иллюзорными песками Пури в твоем иллюзорном мире. Поистине, я воскрес – не на Земле, а на астральной планете. Ее обитатели могут лучше, чем земные существа, реагировать на мое высокое состояние. Там когда-нибудь ты встретишься и со мною, и с теми возвышенными существами, которых ты любишь.

– Бессмертный гуру, расскажите мне еще!

На лице учителя появилась быстрая и веселая улыбка.

– Дорогой мой,– промолвил он,– не ослабишь ли ты хоть чуть-чуть свои объятия?
– Только немного,– воскликнул я, продолжая сжимать его с цепкостью осьминога. Я мог ощутить тот же самый, слабый, но приятный естественный запах, свойственный ранее его телу. Волнующее ощущение прикосновения божественного тела все еще сохраняется внутренними поверхностями моих рук и ладоней, когда я вспоминаю эти прекрасные мгновения.

Как пророки посланы на Землю помочь людям отрабатывать их физическую карму, так и я был послан Богом, чтобы послужить спасителем на астральной планете,– объяснил мне Шри Юктешвар.

– Она называется «Хираньялока», или «Просветленная астральная планета». Там я помогаю продвинутым существам избавиться от астральной кармы и таким образом достичь совершенства, освобождения от астральных перерождений…

Я с любовью смотрел на Шри Юктешвара, когда он давал эти чудесные разъяснения.
– Ангельский гуру, – сказал я,– ваше тело выглядит совершенно таким же, каким я видел его в последний раз, оплакивая в ашраме Пури.

– Да, мое новое тело – это точная копия старого. Я материализую или дематериализую эту форму в любое время по своему усмотрению, гораздо чаще, чем я делал это на Земле. При помощи быстрой дематериализации я переношусь со скоростью света с одной планеты на другую или из астрального космоса – в физический или причинный.– Здесь божественный гуру улыбнулся.– Хотя ты так быстро двигаешься с места на место все эти дни, я все же без труда нашел тебя в Бомбее.

– О, учитель, я так глубоко горевал о вашей смерти!

– Ах, да разве я умер? Разве здесь нет какого-то противоречия? – Глаза Шри Юктешвара сверкали весельем и любовью.

– Ведь ты находился на Земле только во сне; и на этой Земле ты видел мое тело, как образ сна,– продолжал он,– а впоследствии ты зарыл этот созданный сном образ в землю. Теперь мое более тонкое физическое тело, которое ты видишь, а сейчас даже сжимаешь с достаточной силой! – воскресло на другой, более тонкой планете – грезе Бога. Когда-то наступит время, и это более тонкое тело, как и более тонкая планета – греза, тоже исчезнет, ибо и оно не вечно. Все сны должны в конце концов лопнуть, как мыльные пузыри, сын мой Йогананда. Различай же между снами и реальностью!

Эта ведантическая идея глубоко поразила меня. Мне стало стыдно за то, что я жалел об учителе, увидев в Пури его безжизненное тело. Я понял наконец, что мой гуру всегда обладал полным сознанием Божественного, всегда постигал, что его жизнь и смерть на Земле, равно как и нынешнее воскресение, были ничем иным, как относительными божественными идеями в космическом сне.

– Так, я раскрыл ныне тебе Йогананда, истины моей жизни, смерти и воскресения. Не печалься обо мне; лучше распространяй повсюду весть о том, как я воскрес, и как я перехожу из области одной божественной грезы Земли, в область другой божественной грезы, планеты душ, облеченных в астральную материю. И тогда в сердце обезумевших от скорби, страха и смерти людей, живущих в этом мире снов, прольется новая надежда!

– Да, учитель! – радостно воскликнул я, думая о том, как охотно я поделюсь со всеми прочими людьми моей радостью по поводу его воскресения!

... Шри Юктешвар пролил свет на некоторые вещи, секрет которых я не могу здесь раскрыть. За те два часа, которые он провел со мной в комнате бомбейского отеля, он ответил на все мои вопросы. Множество предсказаний, сделанных им в тот июньский день 1936 года, уже сбылись.

– Теперь я оставляю тебя, мой любимый! – И при этих словах я ощутил, что тело учителя растаяло в моих объятиях.

– Дитя мое,– зазвучал его голос, проникая своими колебаниями в самую глубину моей души,– когда бы ты ни вступил в двери нирбикальпа-самадхи, когда бы ты ни позвал при этом меня, я всегда явлюсь тебе во плоти и крови, точно так же, как сейчас.

Произнесши это небесное обещание, Шри Юктешвар исчез из моих глаз. Далекий музыкальный голос прогремел, подобно отдаленному раскату грома: «Скажи всем! Тот, кто постигнет в нирбикальпа, что наша Земля – лишь сон Божественного, может прийти на планету Хираньялока, в более тонкую обитель, созданную Божественной мечтою. И там он найдет меня, воскресшего в таком же точно теле, каким было мое земное. Йогананда, скажи всем!»

Ушла прочь печаль расставания. Сожаление, горе, вызванное его смертью, долгое беспокойство – все это совершенно улетело вместе с облаком стыда. Блаженство изливалось на меня через бесконечные фонтаны вновь открывшихся пор души. Давно закрытые из-за неупотребления, они раскрылись в чистоте, залитые потоком экстаза. Перед моим внутренним взором, подобно сменяющим друг друга кадрам кинофильма, появились мои прошлые воплощения. Хорошая и дурная карма прошлого растворилась в космическом свете, излитом на меня при божественном посещении учителя.

В этой главе своей книги, выполняя повеление моего гуру, я сообщаю радостную весть, хотя она может еще раз смутить это недоверчивое поколение. Человек твердо усвоил идею о своей ничтожности и редко бывает свободен от отчаяния; но и то, и другое суть извращения, а не его подлинная судьба. В тот день, когда он пожелает, он вступит на путь, ведущий к свободе. Слишком долго слушал он своих исполненных пессимизма наставников, твердивших ему: «прах еси!» и не обращавших внимания на его непобедимую душу.

Я был не единственным человеком, имевшим счастье видеть воскресшего гуру. Одну из учениц Шри Юктешвара, пожилую женщину, все любовно называли «Ма» (мать). Ее дом находился недалеко от обители Пури. Во время своих утренних прогулок учитель часто останавливался, чтобы поговорить с нею. Вечером 16 марта 1936 года Ма пришла в ашрам и попросила, чтобы ей разрешили посмотреть на гуру.

– Но ведь учитель умер еще неделю назад,– печально взглянул на нее свами Сабананда, новый глава обители Пури.

– Нет, этого не может быть! – возразила она с улыбкой.

– Уверяю вас, – и Сабананда рассказал ей подробности погребения.

– Пойдемте, я проведу вас к его могиле в сад. Ма покачала головой:

– Для него не существует могилы! Сегодня в десять часов утра он прошел, как обычно мимо моей двери. Я разговаривала с ним несколько минут у дороги. Он сказал мне, чтобы я пришла нынче утром в ашрам. И вот я здесь! Бессмертный гуру пожелал, чтобы я поняла, в каком трансцендентном теле он посетил меня сегодня!

Пораженный Сабананда, склонив перед ней колени, промолвил:
– Ма, какую тяжесть вы сняли с моего сердца! Он воскрес!»